До сих пор никто, кроме горстки «жадною толпой стоящих у трона» в бывших советских республиках, а по сути в настоящих, не радуется распаду СССР, не относится серьезно ко всем этим играм в «свободу и независимость», в «самостоятельные государства», которых нет и не было, подчеркнул Борис Якеменко
МОСКВА (ИА Реалист). 25 декабря в 1991 году, как принято считать, прекратил свое существование СССР.
На самом деле это не так. Распада Союза не произошло.Настоящий распад происходит в сознании, с него все начинается и лишь потом оформляется в виде политических решений и геополитических катастроф. Именно так было, когда углублялся раскол Западной и Восточной церкви.
Он складывался несколько столетий и как итог получил свое юридическое завершение в 1054 году в Константинопольской Софии.
Так было в эпоху феодальной раздробленности на Руси, когда условное единство сначала начало разрушаться в сознании и только потом сформировались отдельные княжества, где жили люди, руководствовавшиеся только своими, муромскими, смоленскими, черниговскими и прочими, интересами, а в «Ростовской земле князь был в каждом селе».
Так было в эпоху раскола Русской церкви XVII века, который начался еще в годы Смуты, юридически был закреплен на соборах 60-х годов того же столетия, а окончательно оформлен лишь на рубеже XVII–XVIII вв. после рекрутских наборов и старообрядческих «гарей».
Раскол же СССР сначала был объявлен и оформлен, а затем под документ горстка политиков стала поспешно подгонять экономическую, политическую, социокультурную реальность.
В этом процессе возгонки распада было все – глупость и примитивность Горбачева, хамоватый нахрап Ельцина, желание процвесть и прославиться у завлабов из окружения – все, кроме исторической необходимости, кроме неизбежности и своевременности избавления, по словам Евгении Герцык, от «трагизма и пресыщенности» (хоть она и говорила о событиях 1917 года).
Что касается двух последних черт, то мы можем найти и трагизм и особенно пресыщенность в Римской империи перед распадом, в Византии накануне 1453 года и в России в первом десятилетии ХХ века, но мы не найдем их в СССР в 1980-х.
Есть что угодно – сатира, нравоучения, намеки, аллюзии у властителей дум – Окуджавы, Визбора, Галича, Евтушенко, Рождественского, но нет трагизма. И уж точно не было пресыщенности, это может подтвердить каждый, кто застал то время, а таких, слава Богу, еще хватает.
Поэтому распад СССР не отразился в культуре. «О, светло светлая и прекрасно украшенная, земля Русская! Многими красотами прославлена ты: озерами многими славишься, реками и источниками местночтимыми, горами, крутыми холмами, высокими дубравами, чистыми полями, дивными зверями, разнообразными птицами, бесчисленными городами великими...» – ничего подобного литература 1990-х, в отличие от литературы XIII века, не создала, не было ни написано, ни записано ни одного «Плача о погибели Советския земли» или «Повести о пленении и конечном разорении Союза реформаторами».
Не было, потому что до сих пор ничего не распалось ни в ментальном пространстве России, ни потешных «суверенных государств». Помню, как на вопрос «откуда вы?», заданный в Бухаре, я ответил «из Москвы», после чего меня спросили: «из нашей Москвы?». Французы в Париже таких вопросов не задают и не называют евро рублями. А гривны украинцы называют и часто называют.
Именно поэтому до сих пор никто, кроме горстки «жадною толпой стоящих у трона» в бывших советских республиках (а по сути в настоящих), не радуется распаду СССР, не относится серьезно ко всем этим играм в «свободу и независимость», в «самостоятельные государства», которых нет и не было.
Союз жив.
Борис Якеменко – заместитель директора Центра исторической экспертизы при РУДН
Свежие комментарии